Друзья познаются в огне [litres] - Леонид Андреевич Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прибыв в Омск, Алексей с замиранием сердца летел к своей ненаглядной Людочке. На пороге квартиры его встретил несказанно обрадованный Пашка.
— Привет, дядя Лёш! Наконец-то вы приехали, а то мы все соскучились.
— Пашенька, а где тётя Люда? — спросил Алексей, перестав его кружить.
Мальчуган отвёл взгляд и тихо произнёс:
— Пропала.
— Что значит пропала? — оторопел Алексей. — Она что, вещь какая? Пропала. А ну, давай рассказывай, что произошло.
— Да вы не волнуйтесь, дядя Лёша, — переминаясь с ноги на ногу, произнёс Павел. — Дней десять назад она ездила в свой дом на Северных. А приехала вся взволнованная и ничего нам с бабушкой не говорила. Молча ходила по дому и всё что-то причитала, причитала. Всю ночь она не спала и тоже всё ходила, ходила, а утром пропала, — не совсем оптимистично закончил Пашка.
— Ну, а вы пробовали её искать или в милицию сообщить? — мрачно спросил Алексей, окончательно расстроившись.
— Конечно, пробовали, я избегал все места, где жила и работала тётя Люда. Даже в больницу ходил, где она лежала, но нигде её не было.
— Слушай, Пашка, а к ней не приходил её… этот… бывший муж, из-за которого она в больнице лежала?
— Нет, не приходил. Пусть бы только попробовал, — расхорохорился пацан.
— Ладно, теперь мне придется искать, — твёрдо произнёс Алексей и покинул дом, где жили Пашка с бабушкой, обронив по дороге, что вечером вновь зайдёт. Пробежавшись по тому же маршруту, что и Павел, он также нигде не нашёл свою возлюбленную. Его беспокойство возрастало с каждым часом. «Вот так съездил — вновь потерял свою любимую женщину. А ведь она меня, дурака, просила, чтоб не уезжал. Да и Портель особо не настаивал. Вот идиот-то». Так всю дорогу корил себя Алексей, бегая по знакомым и расспрашивая о Людмиле. Но всё было напрасно. Внезапно его осенила мысль, и он стремглав понёсся к дому, где проживал со своей матерью бывший муж Люды, Александр. Несмотря на то что встреча с ним для Алексея была крайне неприятна, он всё же встретился с ним.
Александр после тяжёлой болезни и двух перенесённых операций чувствовал себя ещё очень плохо. Он очень долго шёл к калитке, а открыв её, не узнал Алексея.
— Вам кого?
— Тебя, тебя, — не церемонясь, произнёс Алексей. — Людмила пропала. Это твоих рук дело?
— Да пошёл ты, козёл вонючий, — сплюнув, зло произнёс Александр, узнав Алексея. — Нужны вы мне теперь сто лет. Сволочи!
И Александр, развернувшись, пошёл к дому, по дороге проклиная Алексея, Людмилу и ещё кого-то.
На второй день поисков у Алексея нарисовалась кое-какая картина происшедшего. Знакомые посоветовали ему написать, а лучше слетать в Новосибирск, где проживали дальние родственники Людмилы. Возможно, у неё произошёл нервный срыв от постоянного ожидания мести Александра, и она, чтоб забыться, уехала к ним в Новосибирск. Кроме того, Людмила была давней подругой Верочки (первой любви Алексея) и могла остановиться у неё.
Что оставалось делать? Конечно же ехать, а точнее лететь, потому что это была единственная зацепка в поиске таинственно исчезнувшей женщины. И в этом всецело был виноват Алексей, допустивший такое.
Точный адрес её родственников знала давняя подруга Людмилы, Татьяна, которая проживала в Амурском посёлке, пригороде Омска. Рванув туда, Алексей уже через час разговаривал с ней. Давняя подруга Людмилы была крайне удивлена тем, что та не поставила её в известность, а уехала, ничего не сообщив. Татьяна доподлинно описала, как найти её родственников в Новосибирске, чтобы не мотаться попусту. Поблагодарив Татьяну, Алексей прямиком направился к автобусной остановке, чтобы уехать в аэропорт. А поскольку он шёл по своему родному «Амуру», то заодно решил свернуть на свою улицу, где когда-то прошли его детство и юность.
Вновь защемило сердце, потому что каждый дом, каждый метр земли были знакомы до боли. Вот и его дом, хотя он уже давно был не его. Но всё равно в сердце Алексея он всегда оставался родным. Теперь в этом доме жили хорошие люди, и они всегда впускали внутрь. Но на данный момент Алексей ограничился тем, что просто постоял у родных окон, предаваясь приятным воспоминаниям прошлых лет. Рядом с его домом стоял покосившийся дом Сашки Арамцева, одним боком ушедший в землю. По всей вероятности, там никто не жил, и он находился в запущении. Алексей подошёл поближе. Воспоминания вновь вихрем унесли его в детство, когда это был ухоженный дом, с разукрашенными ставнями и резными наличниками. Алексей глянул на Сашкин тополь и изумился. Он не был голым, как в прошлый раз. Его ветви и кроны покрывала буйная растительность из тысяч ярко-зелёных листьев.
Неожиданно возле Алексея остановился старичок, который, тяжело дыша, сбросил с плеч мешок с углём.
— Дедуль, кто живёт в этом доме?
— А ляд его знает, тут до своего бы доползти, — прохрипел дед, страдая одышкой. — Доселе тут когда-то проживали Арамцевы, да все умерли.
— Знаю, знаю, дедушка.
— Ну, а коль знаешь, то какого беса выспрашиваешь?
Алексей хотел ответить деду, как вдруг с жутким скрипом отворилась дверь и со двора на улицу выкатилась инвалидная коляска. В коляске в белом костюме сидел… Сашка Арамцев. А сзади коляску катила… Людмила.
Если бы не мешок с углём, Алексей рухнул бы на землю. Ноги у него подкосились, и он плавно сел на грязный мешок, от чего клубы чёрной пыли поднялись в воздух.
Это была картина Репина «Не ждали». Увидев Алексея, Арамцев ничуть не изменился в лице. Оно оставалось каменным, с пустыми, выцветшими глазами. Зато Людмила засуетилась, а потом начала строчить как из пулемёта.
— Прости меня, Лёшенька, прости, если сможешь, но иначе я не могла поступить. После того как ты уехал, я пошла к себе домой, и там обнаружила телеграмму из Москвы, из военного госпиталя. В ней было обращение к родственникам и знакомым Арамцева взять его на содержание как инвалида. Это сообщение было формальным, на авось, потому что так всегда делалось, но никогда не выполнялось. Я это знаю. Естественно, никто не откликнулся на эту просьбу, и ему пришлось бы заживо гнить в каком-нибудь трущобном доме инвалидов какого-нибудь районного городишки.
От быстрого разговора Людмила поперхнулась и закашлялась. Алексей слушал и не слышал её. Он разговаривал с Сашкой глазами. Сашка вновь был ухоженный,
